Кризис из-за Украины вскрыл смену геополитического центра мира — Strategist
Каждой великой державе нужен организующий принцип внешней политики. Сами же великие державы возникают и исчезают по мере развития исторического процесса, и ни одна из держав не остается таковой вечно, как и не теряет она этот статус раз и навсегда. Более того, нет никакого способа достоверно судить о том, вошла ли великая держава в эру окончательного упадка или же она просто временно переживает эпоху кризиса. Линии геополитического разлома в периоды перехода мира от одной такой державы к другой чреваты войной, которая может начаться из-за ошибочного представления о противнике как об ослабевшей державе. На практике это все выглядит неоспоримым, но применить подобное видение к отдельному событию или тенденции непросто, пишет бывший помощник Генерального секретаря ООН Рамеш Тхакур в статье, вышедшей 28 января в The Strategist.
Нынешний кризис— это напряженность между Россией и НАТО из-за Украины, то есть ситуация, которая может повлиять на процессы вокруг Китая и Тайваня. Хотят ли западные союзники сделать судьбу Украины и/или Тайваня центральным организующим принципом своих отношений с Россией и Китаем? Такие настроения могут побудить сформулировать украино-тайваньскую политику и соответствующим образом структурировать отношения с Россией и Китаем. Основанный на реализме подход требует, чтобы сначала была сформулирована политика в отношении России и Китая, а затем уделено внимание текущим и потенциальным кризисам в рамках этой стратегической структуры.
В своих политических мемуарах «Неисправимый оптимист» бывший министр иностранных дел Австралии Гарет Эванс вспоминает, как бывший президент США Билл Клинтон сказал на частном приеме в 2002 году, что после окончания Холодной войны Америка оказалась перед суровым выбором. Она могла бы стремиться и впредь оставаться «лидером», но могла бы и использовать свою доминирующую силу для создания «мира, в котором нам будет комфортно жить, когда мы перестанем быть лидером в глобальном блоке». Одна американская администрация за другой, в том числе сам Клинтон, пошедший на интервенцию в Косово в 1999 году, выбрали первый вариант.
Своими корнями нынешний кризис уходит в «аннексию» Крыма Россией в 2014 году. В марте 2014 года тогдашний государственный секретарь США Джон Керри заявил, что в XXI веке нельзя просто вторгаться в страны под «совершенно сфабрикованным предлогом». Сделанное через 11 лет после вторжения США в Ирак — то есть уже в нынешнем столетии — это заявление, вскрывшее лицемерие главы внешнеполитического ведомства США, было ошеломляющим и не укрылось от внимания как американских, так и российских комментаторов.
Внешнеполитическому истеблишменту США предстояло определить, осталась ли Россия после окончания Холодной войны великой державой, а также носит ли ее упадок временный или окончательный характер. После Косово и ряда других событий стало очевидно, что на Западе склоняются ко второму варианту. Заявления и действия президента Владимира Путина свидетельствуют о его убежденности в том, что Россия должна прекратить отступление.
Внешнеполитическая элита США после окончания Холодной войны утратила опыт и аналитические навыки для того, чтобы поддерживать с Россией отношения как с равным, чьи интересы и чувства нужно было ценить, хотя и необязательно всегда учитывать. Это привело к катастрофической ошибке суждения в решении активно участвовать в свержении «пророссийского», но избранного в 2014 году украинского президента и замене его податливым антироссийским.
Достаточно вспомнить пресловутый комментарий помощника госсекретаря США Виктории Нуланд, пославшей ЕС «к черту». Во время того же разговора 28 января 2014 года с Джеффри Пайеттом, послом США на Украине, Нуланд сказала, что лидер украинской оппозиции Арсений Яценюк — «это тот человек», которого нужно поддержать, что, как отметили в The Washington Post, «обнажило глубокую степень участия США» во внутренних делах Украины. Яценюк должным образом занимал пост премьер-министра Украины с 2014 по 2016 год. Нуланд является заместителем госсекретаря по политическим вопросам президента Джо Байдена. Задумывался ли кто-нибудь в Вашингтоне о том, какие выводы может сделать Путин из ее назначения?
Интересы России на Украине имеют глубокие языковые, этнические, исторические, национально-идентификационные и геополитические корни. Напротив, интересы США носят условный, отдаленный и необязательный характер. Потеря Крыма представляла бы экзистенциальную угрозу для России. Там не только размещается Черноморский флот РФ, но и благодаря полуострову у Москвы есть доступ к прибрежным государствам и морской мост на Ближний Восток. Крымский референдум был юридически «сомнительным», но мало кто сомневается, что «настоящий» референдум приведет к такому же общему результату.
Отвержение НАТО косовского прецедента для действий России в Крыму — «мы очень хорошо помним 1999 год», как сказал Путин в важном выступлении перед обеими палатами российского парламента в марте 2014 года, — было лицемерным. Крым входил в состав России со времен правления Екатерины Великой. По логике Балкан в 1990-х годах, если Украина сопротивлялась желанию Крыма воссоединиться с Россией, НАТО должно было разбомбить Киев, чтобы заставить его подчиниться.
«После фиаско Байдена с выводом американских войск из Афганистана, а затем его дипломатической оплошности по поводу «незначительного вторжения» России на Украину я ненадолго боролся с искушением выйти из отставки и написать книгу с предварительным названием: «Белый флаг развевается над Белым домом», — подчеркнул автор.
Но бессилие Америки в отношении Украины не является ни отражением ее истинной силы, ни подлинным испытанием доверия или готовности действовать, когда жизненно важные интересы США находятся под угрозой. Более серьезная проблема заключается в том, что почти единодушная и острая критика по поводу Афганистана и все более распространенное мнение о Байдене как о слабом президенте могут ограничивать его возможности для дипломатического компромисса в пользу жесткого военного ответа.
Кроме того, в США устали от войны, которая подорвала решимость страны использовать «жесткую силу», тогда как «мягкая сила» Америки подрывается изнутри. Так, западные общества содрогаются от ненависти к себе и ожесточенных культурных войн, непоследовательной политики и краха моральных устоев. Даже Путин предостерегает Запад от «культуры отмены» и излишне прогрессистской идеологии — агрессивного переписывания истории, выдвижения интересов меньшинств на первый план, размывания гендерной идентичности, отказа от семьи
